В конце ноября на книжных прилавках появятся первые три книги серии «История глазами "Крокодила". XX век», которые будут рассказывать о людях, событиях и лексиконе того времени. Карикатуры и фельетоны, отобранные из архива журнала, существовавшего на протяжении всей советской эпохи, для наглядности будут снабжены пояснениями и комментариями. «Лента.ру» поговорила с главным редактором проекта журналистом Сергеем Мостовщиковым о том, зачем обращаться к прошлому, о повторяемости истории и сатире.
«Лента.ру»: Почему вы решили снова взяться за «Крокодил»?
Мостовщиков: Мы не собираемся переиздать журнал. Эта задача уже решена, и снова выпускать «Крокодил» нет смысла — уже и страны такой нет, и журнала. Зачем заниматься реинкарнацией?! Мы хотим создать другую штуку. Мы хотим поговорить про ХХ век: мы там родились и значительную часть жизни провели. Он был, с нашей точки зрения, очень необычный, и средство мы выбрали очень контрастное.
Существует архив журнала «Крокодил» с 1922 года. Это довольно честный архив. Это невиданное зрелище, и мы пытаемся не умереть от ужаса, пока работаем с архивом, и надеемся, что с людьми после прочтения не произойдет ничего плохого.
С чего бы?
Это непростое издание, несмешное, недоброе, мягко говоря — специфическое. Все-таки это было приложение к газете «Правда» — они по партийно-хозяйственному любили и ненавидели, и это не самое легкое соприкосновение. Там и война была, и репрессии, а потом и оттепель была, и тоска зеленая, много всего было. Постепенно мы вместе это будем проживать.
Мы не хотели идти хронологическим путем и собирались сделать тематические книжки: про врагов, про женщин, про детей в разные времена. Мы хотели выпускать по книжке в месяц, но торговцы переубедили нас, сказав, что это слишком часто и каждая следующая книжка в продаже будет убивать предыдущую. Мы решили выпускать по три книжки раз в квартал, чтобы за год управиться. Мы разделили ХХ век на существенные куски. Первый до 1937 года с арестами и гонениями. Потом с 1938 по 1956 год, по ХХ съезд, когда вслух было произнесено название «культ личности». Потом с 1957 по 1978 год по окончание строительства БАМа. И последняя серия — до конца советского света в 90-х годах.
История глазами Крокодила. ХХ век. 1922-1937. События
Изображение: журнал «Крокодил»
История глазами Крокодила. ХХ век. 1922-1937. Люди
Изображение: журнал «Крокодил»
История глазами Крокодила. ХХ век. 1922-1937. Слова
Изображение: журнал «Крокодил»
Внутри каждой серии будет три тома. «Люди» — посвящен великим и маленьким людям, которые попадали на страницы «Крокодила». «События» — событиям, которые тогда происходили. И еще «Слова» — это том про слова, которые были тогда в ходу и меняли язык.
Со временем менялся и сам «Крокодил». Поначалу это бодрые, бойкие, безжалостные люди. Они делают пролетарский смешной журнал, ничего не боятся, шутят налево и направо, недостатки замечают. Потом они подрастерялись, и вдруг становится меньше отсебятины и больше прослеживается линия партии. Есть кусок, когда идет вторая мировая война, там своя специфика — они рисуют врагов со страшной силой и печатают страдания людей, которые находятся под немцами и всячески воспевают трудовой подвиг. Потом начинается очень красивый кусок с хорошей полиграфией и отличными рисунками. Там был космос, стройки, романтика. Но постепенно все становится частным, слишком пестрым. Появляется культура производственного доноса, фельетон. Корреспондент должен приехать, показать удостоверение, все испугаются, угостят его, а он потом напишет что-нибудь злобное. Отношение к журналу менялось вместе со всей страной. При этом в «Крокодиле» не унывали — ездили на стройки, всюду вмешивались, совали свой нос. У них была задача руководящей роли партии, вот они руководили и управляли вместе с партией.
Сатирический журнал «Крокодил» был основан в 1922 года как приложение к «Рабочей газете». Его тираж достигал 6,5 миллионов экземпляров. С «Крокодилом» сотрудничали многие известные писатели: Михаил Зощенко, Илья Ильф и Евгений Петров, Самуил Маршак, Владимир Маяковский, Сергей Михалков, Людмила Петрушевская - и художники-карикатуристы: Евгений Ведерников, Владимир Гальба, Борис Ефимов, Кукрыниксы, Иван Семенов, Юрий Федоров. В 2000 году в связи с недостаточным финансированием «Крокодил» перестал издаваться. Попытки возродить журнал предпринимались дважды — с 2001 по 2004 и с 2005 по 2008 годы.
Но зачем это все читать? Чтобы учиться на исторических ошибках?
Я вообще не думаю, что человек хочет чему-либо учиться. Не только на исторических ошибках, но и вообще чему бы то ни было. Учение — это угроза существованию человека, это как Эбола, которая всех убивает. Вот Эбола — это чистейшее новое знание, убийственное и страшное. Никому и никогда не хочется учиться. Чтобы учиться, человека нужно вводить в специальное состояние: его нужно собирать в школу, должна быть установленная продолжительность урока. Знания впихиваются в человека с трудом, он не склонен к ним тянуться, нужны особые ритуалы.
Поэтому мы не исходим из того, что мы несем какое-то знание. Мы пытаемся догадаться, что, может быть, там осталось какое-то знание и мы сможем его как-то разглядеть, перенести на бумагу и сделать это добросовестно. А что дальше произойдет — это уже за пределами нашей ответственности. Книжка — традиционный инструмент, как ею пользоваться более-менее всем известно. Вот мы и надеемся, что эти книжки можно будет полистать с большим интересом и найти для себя что-то невиданное. Вот наш генеральный план. А учить кого-либо чему-либо мы не хотим и не можем.
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Но почему именно сейчас — время пришло?
Все говорят, что возвращаются советские времена, но лично я в это не верю. Я не вижу сходства, кроме того, что есть, по всей видимости, какие-то неизменяемые привычки, способы понимания жизни русским человеком. Не важно, в какой он эпохе, он так воспринимает жизнь. На эту тему высказывались все, кто угодно, включая Пелевина, который писал, что русский человек — это инструмент переработки солнечной энергии в народное горе. И стихами — «страна огромная, порядка только нет». И прочее, прочее, прочее.
В нынешнем времени я ничего советского не вижу, не вижу ничего похожего на Советский Союз. Его физически нет. Нет коммунистической партии, нет той страны и всего того, на чем он был построен.
Очень затруднительно объяснить, где мы сейчас находимся. Но вряд ли можно это измерить, найти ответ при помощи советской линейки. Нет ни нации той, ни доктрин и договоренностей.
Можно ли при помощи этих книжек что-то такое определить и разобраться? Мне кажется, кто-то может даже при помощи палки и веревочной петли разобраться, что происходит, а другому всей жизни не хватает на это. Наверное, главное — это вызвать интерес к происходившему тогда.
Алексей Яблоков, Сергей Мостовщиков
Фото: редакция проекта «История глазами Крокодила. ХХ век»
Конечно, при желании можно пойти в Ленинскую библиотеку и посмотреть все журналы, но мы хотим найти там какие-то оставленные для нас послания, какие-то приметы, указания, секретки, которые там разложены и на которые небесполезно взглянуть.
В голове людей существует масса стереотипов и стоп-сигналов. Например, кажется, что в начале прошлого века все было нецветное, скучное, монохромное, как Чарли Чаплин. На самом деле там все было безумно цветное, сделанное с огромным вкусом и очень талантливо — сейчас так не делают, просто не умеют рисовать такие картинки.
Очень большая населенность была. В «Крокодиле» упоминалось огромное количество людей. Предполагалось, что читатель понимает, о ком идет речь, он помнит, кто все эти люди — международные злодеи. Чтобы запомнить такое количество врагов нужно иметь натренированную голову. Современный человек, даже образованный, вряд ли держит в голове такое количество действующих лиц исторического процесса. Все обсуждают Донецкие, Луганские и прочие Новороссии, но запомнить хоть одну фамилию тех людей просто невозможно. Почему-то нет в этом необходимости.
Тогда не было метафор, которые есть сейчас. Вот сейчас — «вежливые люди». Раньше не было никаких вежливых людей. Невежливые люди были, зверские, люди-убийцы, террористы, были нормальные ясные люди с фамилиями, именами и поступками. Это немыслимо по нынешним временам, и никаких параллелей тут не может быть.
То есть ничего не повторяется?
Повторяемость в смысле отечественного мышления и способа понимания действительности никуда не девается. Она никогда не меняется, потому что не меняется инструментарий — есть русский язык с буквой «Ы». Если мозг человека в состоянии принять «Ы» и «Щ» и научиться этим пользоваться, это уже определенная система мировоззрения, и с ней приходится как-то жить. Это неизменно. Все остальное — это для философии, политической экономии, потому что мы живем не изолированно. Великая мудрость «Книги перемен» с гексограммами и прочими вещами сводится к тому, что ничего не меняется, и нужно объяснить себе, почему. Люди рождаются, умирают, названия другие,а по большому счету не меняется ни черта.
Сотрудники журнала «Крокодил » (слева направо): Михаил Куприянов, Илья Ильф, Николай Соколов, Евгений Петров, Порфирий Крылов и Александр Архангельский
Фото: РИА Новости
У нас выйдет некое свидетельство того, что было так. Было очень разнообразно. Иногда весело, иногда грустно, иногда отвратительно, а иногда и мерзко. С издательской точки зрения — это беспрецедентное занятие. Такого количества собранных вместе отечественных карикатур никто никогда не публиковал.
Сейчас и карикатур нет.
Точно так же, как нет газетного жанра фельетона. Кто-то говорит, что появились другие, более быстрые способы передачи информации. Все происходит так быстро, что думать не хочется. Чтобы сделать карикатуру, надо же посмотреть, догадаться, нарисовать.
Еще мне кажется, что сейчас лучшая сатира и карикатура — это реализм. Нет ничего смешнее и опаснее, чем говорить все как есть прямым текстом. Тут не до метафор. Все настолько искривилось, стало настолько метафоричным и недоговоренным, что это воспринимается как сатира. Если не рвет, не становится плохо от просмотра телевизора, можно его смотреть со слезами на глазах, а как на это еще и карикатуры рисовать, мне не понятно.
Кривое зеркало в кривом зеркале.
Да, кривое против кривого, и в итоге ничего не выпрямляется.
Я предпринимал попытку с товарищами издавать «Крокодил» с 2005 по 2008 год и думаю, что сейчас сделать это уже невозможно. Нельзя найти деньги, людей и ресурсы. По-хорошему, герои понятны: президент, все, кто вокруг него, все, что мы читаем в новостях. Все, что в мире происходит, могло бы попадать в «Крокодил». Но как я уже сказал, кривое не работает против кривого.
Если бы было ясно сказано «Да, мы злодеи, мы не любим украинский народ и хотим захватить эту страну», наверное, это было бы мерзко, но это было бы чем-то ясным, выражением того, что творится в головах, и можно было бы как-то действовать. В ситуации, когда все только как-то догадываются, когда на полном серьезе существует бренд «вежливые люди»... Непонятно, зачем в этой ситуации «Крокодил». Словосочетание «вежливые люди» должно было бы появиться на страницах журнала «Крокодил» — это же сатирическая издевка. Но посыл сообщений другой, он вовсе не сатирический. Поэтому я не думаю, что сейчас это нужно делать.
Был такой жулик Зигмунд Фрейд, который помимо всего прочего написал работу о природе остроумия. Написал для того, чтобы рассказать десяток еврейских анекдотов, которые он знал. Там есть мысль, которая мне очень нравится. Она заключается в том, что работа остроумия и работа понимания остроумия — это две разные работы. Должен быть некто, кто сделает свою работу и поймет, о чем идет речь. До него дойдет и он расскажет об этом кому-то еще. Наверное, сейчас такие времена, тем более в России, когда никто не хочет делать никакую работу и не любит ту работу, которую делает. Какой смысл шутить, если ни до кого не дойдет. А если дойдет, то не то, и появится излишняя злоба. Сатира нас, скорее, поссорит, чем объединит. Наверное, это инстинкт самосохранения, может, этот язык снова появится, когда будет нужен.
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
Изображение: журнал «Крокодил»
В стране сейчас упадническое настроение и всеобщий пессимизм. Как считаете, что должно произойти, чтобы страна вышла из этого состояния?
Я не знаю. И у меня бывает пессимизм, но и оптимизм во мне встречается. Мой опыт показывает, что глупо ждать от происходящего вокруг чего-то оптимистичного, этого не бывает. Как это ни банально звучит, но начать нужно с себя. Надо найти какие-то резоны жить здесь, действовать, иногда смеяться, иногда плакать — всю полноту жизни каким-то образом испытывать. А ждать, что что-то должно случиться... Ничего хорошего никогда не случится. Если есть силы, если есть башка, если есть, чем заняться, то надо собирать эти силы и заниматься. Я другого способа не вижу. Конечно, потом помешают, опять что-то не получится, будет упадническое настроение, но ничего другого сделать нельзя.
Просто нужна какая-то новая идея, новая ситуация, в нашем случае — какая-то новая беда, чтобы что-то появилось.
Есть теория о разнице между страной и государством. Мне кажется, мы сейчас живем в государстве, а этого очень не хочется. Хочется жить в стране. Страна — это система договоренностей о том, что можно, это сообщество людей «да», которые знают, зачем он собрались вместе. Функции государства — это «нет», нельзя. Здоровая страна в течение жизни может родить несколько разных государств, тогда как государство никакой страны родить не в состоянии. Люди в стране живут, потому что им кажется, что так правильно и так надо делать. А потом возникает государство, которое ради нашего «да» будет говорить, что «нет». Сейчас все получается наоборот. Все, что у нас есть, — это государство, и это тоскливое зрелище. Просто потому, что нельзя жить в государстве, хочется жить в стране.
А куда страна делась?
Первый выпуск «Истории глазами Крокодила ХХ век. 1922-1937» в трех томах («Люди», «События», «Слова») выйдет в ноябре и будет представлен на Ярмарке интеллектуальной литературы Non/Fiction 26-30 ноября. Поддержать проект можно тут.
Она отчасти исчезла. Когда закончилась советская страна, все обрадовались, что есть российская страна, но она так и не появилась. Кто она такая? То ли империя, то ли что. Непонятно, зачем мы живем в этой стране вместе сейчас, нет никаких проговоренных по этому поводу слов. Раньше были братские народы, что-то мы строили, все говорили на русском языке, читали одни и те же газеты. Все это появилось, когда были достигнуты какие-то договоренности: вот рабочий класс, который руководит, есть классовое чутье, которое важнейший инструмент. Это было большое ноу-хау — отказаться от национального самосознания в пользу классового чутья. И это сработало. А что сейчас срабатывает? Сейчас постоянного говорят «государство», «государственный чиновник», «государственный служащий», но это опасное заблуждение. Государство не заменяет собой страну. Система запретов никак не создает договоренностей. Вы вынуждены добиваться, чтобы все согласились с вашими запретами, а это не животворящий механизм.
Сложно сказать, как и почему возникают страны. Наверное, есть какое-то в этом таинство и какая-то необходимость. Наверное постепенно у русскоговорящих людей что-то сработает, и появится какая-то страна. Но как и почему — черт его знает.
Если мир охватит какая-то идея, и мы в каком-то виде еще будем существовать, наверное, мы сможем ее украсть и воспользоваться ею, как мы воспользовались когда-то марксизмом. Потому что пока в мире любят только деньги, и это единственное, что мы смогли украсть в достаточном количестве. Но оказалось, что это очень скучно. Многого здесь не добьешься: мы теперь лучшие менеджеры, лучшие форбсы, но это больше никого не завораживает. Поэтому пока картины жизни чудовищны, найдем успокоение в картинках.